О ДОБРЕ И ЗЛЕ

Часть 1. Детские сочинения

Людмила Бонюшкина

В «Беседах, прочитанных во время пассий в Николо-Кузнецком храме» протоиерей Всеволод Шпиллер вспоминал горькие высказывания двух наших писателей – Ф.М. Достоевского, который восклицал: «Кто из нас по совести знает теперь, что есть добро и что есть зло?», и Н.В. Гоголя, записавшего в «Дневнике»: «Грусть от того, что не видишь добра в добре»^[1]. Путаница понятий о зле и добре привела к грозному нарастанию зла вокруг нас повсюду, во всем мире.

И Достоевский, и Гоголь писали в те времена, когда мир еще не пережил ни русских революций, ни мировых войн, ни эры тотального атеизма и полного социального переустройства. И если тогда чуткие сердца улавливали путаницу и подмены, что же следует ожидать от нашего времени?

«Конечно, добро и зло существуют в людях, – пишет молодой человек, недавний студент. – Каждый человек имеет набор моральных принципов, свою собственную этику. Если люди живут в соответствие с этим, они делают добро. Если нет – зло. Зло действует в них через внутренний конфликт, рожденный несоблюдением тех принципов. Личный выбор каждого человека – оценивать или нет свои поступки и насколько правдивым следует быть по отношению к себе, в оценке себя. Аргумент же к утверждению, что добро и зло не существуют, исходит, как я думаю, из того факта, что нет ни универсального этического кода, ни абсолютных и общих для всех моральных принципов. То, что может считаться противным моральному коду одного человека, приемлемо для другого, и нет способа определить, что является правильным, поскольку не существует такого критерия. Некоторые принципы могут происходить из внешних источников, таких как общество или религия, не являясь однозначно правильными, так как могут меняться, в зависимости от времени, например. Я могу принять, что то, как я чувствую, и есть мои принципы, и жить в соответствии с ними. Или попытаться отыскать и осознать те, что происходят извне, но не думаю, что есть верный способ понять разницу. Не знаю, был ли я рожден с некоторыми из этих принципов или они выучены и приобретены. В таком случае, есть ли действительно такие вещи, как добро и зло?»

Приведенные слова – выражение воспринятой и усвоенной философии современного западного индивидуалистического общества: человек решает, что есть добро, а что есть зло. Следуя такой логике, человеку дозволено все, а нравственности как закона жизни не существует. Если принять такую позицию как возможную, возникает вопрос: как способен человек существовать в таких неопределенных рамках – без ясных понятий, без значимых границ допустимого и позволительного? Если условия и возможности столь свободны и широки, каково содержание жизни человека, каковы его понятия о себе, о смысле жизни? Это вопрос даже не философского порядка, а приземленного, психологического: как человек видит и понимает себя. «Я не знаю, кто я. И, наверное, никогда не смогу найти ответ. Как возможно понять человеку, кто он? Узнать свою настоящую цель? Неужели всю жизнь быть в поиске?» – из размышлений того же юноши.

Думающего человека непонимание смысла своей жизни неизбежно ведет к переживанию несчастья. Отдадим должное мыслям молодого человека – он удивительно тонко чувствует и последовательно анализирует свои представления, стараясь быть искренним. Собственное сознание подвело его к ясной связи между нравственными представлениями и понятиями о смысле жизни, к тому, что понимание себя неотделимо от нравственных выборов. Однако он не смог сделать шаг к соединению своих исканий с устремлением к Абсолютному Добру как единственно возможному для человека пути.

Известные психологические школы так или иначе признают необходимость присутствия в структуре личности человека нравственных и этических представлений. В контексте предлагаемой темы теории личности обосновывают необходимость рамок для полноценной и плодотворной жизни – рамок как внешних, определяющих поведение человека в обществе и его адекватное общение с людьми, так и внутренних, формирующих критерии оценки себя и устремленность к идеалу.

Процесс развития личности имеет множество граней, так же как и понятия о добре и зле усваиваются человеком как сознательно через знания, освоение мира, обучение, приобщение к социальным приоритетам, так и посредством жизненного опыта – через воспитание, эмоциональные переживания, общение с близкими людьми. Процитированные размышления – убеждения сложившегося молодого человека, воспринявшего определенную систему ценностей. Его взгляды родились не сразу и не вдруг. Можно ли узнать путь, по которому идет детское сознание в освоении окружающего мира, к пониманию добра и зла?

Вербное воскресение. Фото: Юрий Костыгов / Expo.Pravoslavie.Ru

Дети чутки к различению добра и зла, изначально для них это не философские категории и не социальные одобряемые или неодобряемые понятия, а скорее особое целостное внутреннее переживание правильного и справедливого устройства мира. Интерес к суждениям детей, к процессу формирования у них осознанных понятий побудил автора статьи провести выборочный опрос мнений школьников разного возраста^[2]. Детские представления о добре и зле по их смысловой составляющей можно условно систематизировать: есть размышления, в которых дети пытаются давать собственную оценку наблюдаемым явлениям или личным переживаниям. Есть те, в которых главным критерием добра и зла ставится собственное комфортное состояние, удовольствие или неприятность переживаний. Есть и путаница в понятиях, есть и принципиальные суждения, где добро и зло – это два полюса жизни, и человек должен выбирать одну из сторон. Собранный материал сам по себе оказался довольно интересным, с некоторыми детскими мнениями предлагаю познакомиться в конце работы.

Хотя считается, что школьникам свойственно стремление давать «правильные», то есть ожидаемые, ответы, из нашего опыта видно, как многие респонденты были открытыми и искренними, высказывая свои мысли, пытались размышлять логически. Два ответа обратили на себя особое внимание и приводятся полностью, без сокращений, с целью продемонстрировать ход мысли писавших:

«Многие думают, что мир делится только на добрых и злых людей, но это не так. Есть то, что посередине. Некая серая масса, обыватели, которые делают все для себя. Их нельзя назвать злыми, так как злых поступков они не совершают, но и добрых тоже. Не хотела бы я быть таким человеком. Даже будучи в выборе злой или "серой”, я выберу быть злой, дабы не быть "серой”, так как злой – это конкретно выраженное качество. К тому же у каждого злого человека есть надежда когда-то стать добрым».

«Для каждого человека слова имеют разный смысл, разные значения. В частности, такой термин как добро. На самом деле очень сложно сделать по-настоящему добрый поступок, чтобы он еще и имел хорошие последствия. Многих из нас с детства воспитывают и учат, что надо помогать маме, уступать места пожилым, не обижать людей и животных, и вследствие этого из списка добрых дел можно вычеркнуть все вышесказанное, так как это норма. Но все-таки я сейчас писала не о себе. Раньше бывало такое, что если я сделаю "чё-нить” нехорошее, потом "мучает совесть”. Сейчас не так. Я с каждой секундой пытаюсь убить в себе это качество (совестливость), потому, как я считаю, у по-настоящему сильного человека не должно быть таких качеств. Скорее всего вы подумаете, что это – плохо, но я – эгоист. Я всегда думаю, что из какого-либо дела, поступка будет выгодно для меня. Но, как ни странно, я оставляю в себе место для таких вещей, как долг и честь, и для меня не помочь другу – это преступление. Но, опять же, я знаю, что этот человек потом поможет и мне.

Зло, как большинство это понимает, плохо. Но опять же, не для меня. Зло – оно притягивает, прельщает, но то "зло”, которое могу сделать я, – оно коснется только других, тех, кто мне не дорог. Злыми действиями в отношении других можно доказать собственное превосходство. Но если делать только злые дела, люди рано или поздно отвернуться. Все-таки люди по своей большей части слабы и только прикрываются злом, чтобы никто не понял их слабости. (Не обо мне, а вообще.)».

В представленных размышлениях просматривается попытка осознания себя во взрослом мире, адаптации детских представлений о добре и зле к реальному жизненному опыту. У писавших нет путаницы понятий, они ясно видят, в каких границах лежит их выбор. И этот выбор – личностный: каким быть и что считать ценным в человеке. По сути именно в таком внутреннем выборе (о котором могут не знать ни родители, ни учителя, да и сами дети далеко не всегда хорошо и четко могут сформулировать свои переживания) начинается настоящая духовная жизнь человека, его склонение на сторону добра или на сторону зла. «Зло относится к перспективе не сущностной, а личностной. "Мир во зле лежит”, – говорит Иоанн Богослов; зло – это состояние, в котором пребывает природа личных существ, отвернувшихся от Бога» (В.Н. Лосский)^[3]. Опыт общения и работы с детьми убеждает, что среди причин, по которым дети могут отворачиваться от Бога, есть и те, которые можно рассмотреть как психологические последствия социальных изменений.

***

Ниже приводятся некоторые детские ответы о добре и зле, полученные нами в ходе проведенного опроса^[4].

«Добро – это хорошее дело. Зло – плохой человек». (8 лет)

«Добро – это когда человек добрый и помогает. Зло – когда человек злой, он бьет и обижает». (8 лет)

«Добро – это когда дети дружат и играют. Зло – драка». (8 лет)

«Добро – это радость, счастье, исполнение мечты, нет ссор и ругани, и никто никого не убивает. Зло – это много ругани, обид, споров, все идет не так». (9 лет)

«Добро – это добро. А зло – это что-то противное и, короче, зло». (11 лет)

«Добро – это когда люди бескорыстно помогают друг другу; когда улыбаются и радуются; когда мама тебя любит. Зло – это когда люди издеваются друг над другом». (12 лет)

«Добро – это счастье за счастье других. Зло – это эгоизм и ненависть». (12 лет)

«Зло, мне кажется, плохое отношение человека к окружающим. Бог сотворил мир прекрасным, добрым. Зло – то, что идет против Божиего творения. Грех – это зло. Ненависть, хитрость, коварство и т.д. – проявления зла. Зло – это что-то противное, гадкое, страшное. Я думаю, зло и красота никогда не совместимы». (13 лет)

«Я думаю, что добро – это очень широкое слово. Мне тяжело объяснить значение этого слова, наверное, потому, что в детстве я мало его получала. Добро – это хорошее отношение к окружающим, любовь к ближним. Семья – это добро. Если есть у тебя хорошие друзья – это добро. Добро – это когда даешь руку помощи, утешишь, поможешь. Если у человека радость – то это добро. Общение с дорогими тебе и любимыми людьми.

Зло – это когда человеку причиняешь боль. Если тебе обидно и грустно ужасно – это тоже зло. Меня часто обижают и очень сильно оскорбляют. Я думаю, что это – большое зло». (14 лет)

«Добро. Честно, я даже не знаю, что это. Ну, наверно, это умение помогать людям, но молчать об этом, а именно быть поскромнее, лишний раз отдать последнее своему другу (подруге).

Зло. Со злом встречаюсь чаще в нашем мире. Больше всего меня бесит эгоизм, сплетни, "крысятничество”, предательство, трусость. Зло – это когда человек ради выгоды для себя способен на что угодно, любую низость». (15 лет)

«Для меня добро – это любовь и милосердие. Добром я считаю настоящую дружбу. Преданность и верность друг другу супругов – это тоже добро. Добро – это когда внезапно получаем помощь от незнакомых людей. Внутренняя сила и легкость человека, легкость души – это тоже добро. Уважение старших – тоже добро. Умение слушать… тоже добро. Добро – это то, что дает человеку возможность развиваться, совершенствоваться, дает ему какой-либо (положительный) стимул жить. Нежность матери к ребенку – это тоже добро. Надеяться и верить – тоже добро.

Зло для меня – это предательство, неверие, жестокость, мстительность. Недружелюбность (предвзятость) человека по отношению ко всему – другим людям, к миру и т.п. Мне часто не нравится, как люди, например в общественном транспорте, высказывают друг другу гадости. Это как бы мельком проявления зла. Зло – это предательство, лицемерие, проявление грубости. Зло – это измена. Расизм, фашизм – тоже зло. Нельзя ненавидеть человека только за национальность или вероисповедание». (15 лет)

«Для меня зло – это то, что меня окружает. В людях много зла. Люди могут предать! Это касается каждого. Людей идеальных нет, любой человек может сделать что-нибудь плохое. Зло – когда мстишь, лицемеришь, делаешь пакости. Каждому человеку присущи эти качества. Он может делать зло, даже не задумываясь об этом. Но людям присуще и добро. С одними людьми человек хороший и добрый, а с другими – жестокий и злой: у каждого свой выбор любить и ненавидеть. Добрые люди всегда для меня – это кто отзывается с тобой по-хорошему, любит тебя и гордится тобой». (15 лет)

«Для меня нет точного разделения добра и зла. Человек сам выбирает, как он считает, "добро”, но потом его выбор выливается "злом”. От этого человек считает себя несчастным. Добро – это когда человек может радоваться за других. Зло – это истребление морских черепашат. Человек сам уничтожает, что создал. Час пик – зло. Деньги – зло. Деньги – добро». (15 лет)

«Добро: правда, совесть, вера, любовь, эмоции, чувства, добродетель, общение, понимание, умение любить, жизнь, сочувствие, ценности и интересы (например, для меня музыка, концерты, Интернет, общение, любовь, увлечение, книги, искусство), грусть, значки, арафатка, дружба, независимость от общества.

Зло: ложь, агрессия, тирания, диктат (диктатура), фашизм, наркотики, система управления, школа, учеба, кража, убийство, загрузка мозгов и истребление души, дурное влияние, дурь, зависть, сочувствие, тьма, метро, водка, общество, алчность, одиночество, не знаю, не разобрался». (16 лет)

«Добро – любить других, уметь прощать, желание понять других, помочь в трудную минуту. Зло – не любить, причинять людям вред, быть жестоким, эгоистичным, стервозным». (17 лет)

«Добро – это смех, радость, надежда, когда один человек помогает другому, это что-то положительное, это рождение… Зло – это смерть, убийство, ненависть, презрение, издевка, оскорбление, подозрение, что-то отрицательное…» (17 лет)

«Добро – не обижать людей, уважать всех людей, любить людей, детей, безграничная отдача людям, жизнь ради других людей. Зло – обижать людей, не уважать людей, не любить людей, жестокость, несправедливость». (17 лет)

***

Часть 2. «Подавляемы множеством суетных образов»

«В школьное воспитание допущены нехристианские начала, которые портят юношество; в общество вошли нехристианские обычаи, которые развращают его по выходе из школы. И не дивно, что если, по слову Божию, и всегда мало избранных, то в наше время оказывается их все еще меньше: таков уж дух века противохристианский! Что дальше будет? Если не изменятся у нас образа воспитания и обычаев общества, то будет все больше и больше слабеть истинное христианство, а наконец и совсем кончится; останется только имя христианское, а духа христианского не будет. Всех преисполнит дух мира», – говорил святитель Феофан Затворник во второй половине XIX века[1]. Историю человечества не повернуть вспять, но пока рождаются новые поколения детей, необходимо употреблять усилия для развития в них лучших качеств души. Как же воспитывать ребенка в истинных понятиях добра и зла? Как помочь ему преодолеть преграды, которые заслоняют истинные ценности и единственный смысл человеческой жизни – его путь к Богу?

«Ведение естественное различает добро от зла, и оно именуется естественной рассудительностью, которой естественно без науки распознаем добро от зла. Сию рассудительность Бог вложил в разумную природу; при помощи же науки она получает приращение и пополнение. Естественное ведение, предшествующее вере, есть путь к вере и к Богу», – писал преподобный Исаак Сирианин[2]. «Наукой» для детей является направленное и продуманное воспитание, целью которого должно стать развитие способности рассуждать, оценивать, понимать. Педагогические и психологические знания служат источником, помогающим развить в детях это необходимое свойство, которое можно назвать критичностью, то есть способностью к оценке как внешних явлений и событий, так и внутренних – мыслительных и эмоциональных – процессов.

Проблема, порожденная научно-техническим прогрессом, которая до недавнего времени не стояла перед психологией и педагогикой, – проблема защиты детей от бесконтрольного информационного потока по многочисленным каналам телевидения и интернета. Если взрослые в состоянии оценивать происходящее и сортировать информацию, сознание детей в значительной степени воспринимает внешний мир как данность и формируется им.

Ребенок приходит в мир, и ему предстоит узнать, освоить его и найти свое место. С момента рождения окружающий мир для ребенка – нескончаемый поток информации, и все, что его окружает, все, что он видит и слышит, оказывает на него воздействие. Значительная часть информации, особенно у маленьких детей, остается в сознании без критики, без анализа и оседает в памяти навсегда[3]. О свойствах запечатления известно давно, о них писали святые отцы, например преподобный Никодим Святогорец: «Воображение и память суть не что иное, как отпечатление всех чувственных предметов, которые мы видели, слышали, обоняли, вкушали, осязали. Можно сказать, что воображение и память суть одно внутренне общее чувство, которое воображает и помнит все, что внешним пяти чувствам пришлось прежде того перечувствовать. И некоторым образом внешние чувства и чувственные предметы походят на печать, а воображение – на отпечатление печати»[4].

Приобретенная разными способами информация («отпечатленная печать») служит ребенку материалом для создания картины мира и себя самого, а в старшем возрасте – пищей для анализа и самоанализа. Именно этот материал становится источником формирования иерархии ценностей и потребностей ребенка в период его взросления и становления.

Если попробовать проследить в исторической ретроспективе, откуда дети черпали и черпают сведения о мире, легко увидеть, что за сравнительно небольшой отрезок времени – каких-нибудь сто лет – источники познания динамично и значительно изменялись: от непосредственного восприятия мира и печатных изданий – к радио, затем – телевидению – интернету. «Еще недавно для большинства людей слово являлось одним из основных носителей информации и параметров, на основании которых выстраивалось представление об окружающем. Сегодня ведущей образующей картины мира становится образ…» (Т.Д. Марцинковская)[5]. Основной поток формирующей сознание информации современные дети получают в виде зрительных проработанных образов, что неизбежно сказывается на специфике их способности мыслить иначе, чем раньше, выстраивает представление человека о самом себе. Обилие привлекающей внимание зрительной информации переключает работу сознания на внешние источники, тем самым обкрадывая обращение к своему собственному внутреннему миру. «Как несчастно дитя, которое, закрыв глаза или оставшись одно и углубившись в себя, бывает подавляемо множеством непотребных образов, суетных, соблазнительных, дышащих страстями. Это то же для души, что чад для головы», – писал святитель Феофан[6].

О качестве информации, получаемой через телевидение и интернет, ее воздействии на сознание и поведение детей не раз высказывались тревожные мнения. Ценные для нашей темы выводы предложены в статье А.М. Прихожан о влияние электронной информационной среды на развитие личности младших школьников[7].

Во-первых, дети не могут отделить подлинную информацию от ложной, критически отнестись к источнику, в результате чего вся получаемая ими информация усваивается как рядоположенная. Выражается это в том, что младшие школьники, как показывают опросы, имеют весьма смешанную картину мира, в которой одновременно действуют силы эволюции, Бог, колдуны, инопланетяне и расположение планет.

Во-вторых, по мнению американских исследователей, дети, часто пользующиеся телевизором, подвержены серьезному риску остаться без глубоких знаний о мире; они плохо умеют читать, с трудом отличают реальное от вымысла; у них слабо развито воображение; они с большим страхом воспринимают мир; им свойственна повышенная тревожность в сочетании с большей агрессивностью.

В-третьих, телевизионная информация ведет к ярко выраженной унификации восприятия социальной реальности, порождая стереотипное восприятие мира, лишенное индивидуальной окраски со своими смыслами и переживаниями. Непосредственно к этому смысловому кругу примыкает проблема исчезновения детского любопытства.

Наконец, доступность и легкость получения информации с помощью телевидения и интернета остро ставит и проблему авторитета взрослых в жизни детей: в мире актуальной, быстро меняющейся, общедоступной информации взрослые перестали быть авторитетными проводниками по лабиринту знаний.

А.М. Прихожан анализирует и влияние рекламы на детское сознание, действенность которой обеспечивается ловким использованием возрастных и гендерных психологических особенностей людей. Рекламируемые потребительские свойства товаров и услуг «вклиниваются» в ядро смысловой сферы личности, влияя не только на выбор того или иного продукта, но и на систему ценностей, взгляды, мировоззренческие установки[8].

У подростков выбор и использование источников информации становится направленным. Как показали опросы психологов, ведущими и наиболее авторитетными являются интернет, телевидение и родители, причем авторитет интернета и телевидения лидирует в области приобретения знаний о жизни, новостей, получения достоверной научной или развлекательной информации, а авторитет родителей – в решении сложных жизненных и финансовых проблем, проблем взаимоотношений с взрослыми и сверстниками[9].

К негативным явлениям, помимо тех, что были перечислены, следует отнести то, что «представления СМИ строятся относительно присутствующих в обществе систем ценностей или настроений, в свою очередь утверждая эти ценности в качестве доминирующих и распространяя их на более широкий круг людей. Во взаимодействии с этим влиянием подростки присваивают субъективно выбираемые нормы и ценности»[10]. СМИ подсказывают и формируют социальные представления, создавая образ мира, в котором им предстоит жить. Для подростков, перед которыми остро стоит задача ориентировки в мире взрослых, включения в полноценные социальные отношения, связанные с ответственностью и перспективными обязательствами, СМИ становятся источником не только социальных представлений, но и определенной программы действий, общественной ориентации и построения индивидуальных целей в будущем. Восприимчивость же подростков к информационному влиянию, по сравнению с другими возрастными группами, максимальна. В случае непринятия (когнитивного, эмоционального, ценностного) той или иной информации противостоять ей для подростка оказывается в силу возрастных особенностей непросто[11]. Так же, как и у детей младшего возраста, доступность и практическая безграничность источников информации повышает потенциальную компетентность подростков и их автономность от старших.

Есть еще один значимый показатель, полученный психологами-исследователями: дети испытывают определенно повышенную напряженность в ситуациях принятия решений и необходимости взять на себя ответственность. К таким ситуациям относится выбор целей, ценностей и стратегий поведения[12]. При сопоставлении этого показателя с другими оказывается: имея широту выбора способов действий и свободу, подросткам не хватает базы, на которую они могли бы опереться в ситуации выбора – они при всем желании не могут и стараются избегать принимать решения по причине чрезмерного разнообразия приоритетов и их частых противоречий. База – это одобряемая социумом единая система ценностей, отсутствие которой делает сознание подростков уязвимым и открытым для манипулирования.

Какими бы пугающими не были данные исследований о влиянии телевидения, интернета, рекламы на детей, его масштабность, по единодушному мнению психологов, занимавшихся этим вопросом, всегда и всецело зависит от семейной ситуации, от той среды, социально-психологической атмосферы, в которой растет и воспитывается ребенок.

Роль семьи, родителей остается решающей: дети легко перенимают от старших критическое отношение ко всему, с чем соприкасаются. Семья дает ребенку необходимую ценностную и эмоциональную опору для адаптации и освоения окружающего мира. Однако новые социальные реалии требуют от родителей и особых усилий. Пока в обществе нет грамотно выстроенной цензуры и пока дети не защищены от потока бессистемной и подчас ложной и разрушительной для их растущего сознания информации, только родители могут взять на себя труд по развитию у ребенка способности к самостоятельному мышлению. Задача эта несложная: все, что дети видят, слышат, переживают, нуждается в активном соучастии родителей в виде объяснений, обсуждений, обмена мнений, комментариев. Именно таким образом они учатся формировать отношение к воспринимаемой информации, то есть рассудительность и критичность. Бытуют возражения: «не хочу давить своим авторитетом», «пусть сам разбирается», «хочу, чтобы росла индивидуальность со своим уникальным мышлением» и проч. Ответ на возражения прост: свое «настоящее» мнение, действительно «свой» анализ у детей начинает формироваться лишь в подростковом возрасте. До этого момента они компилируют мысли, подражают, накапливают, воспроизводят то, что слышали или видели (несомненно, делая это творчески). Отказ родителей от указанной формы общения с детьми, от своего рода воспитательной работы приводит к тому, что руководящее мнение, столь необходимое и нужное детям, черпается ими из другого источника.

По логике развития на первых порах родители направляют и контролируют поток воспринимаемой детьми информации, затем школа становится тем ответственным институтом, который должен служить просвещению – знакомству, освоению, анализу и оценке понятий, явлений, процессов. Однако сегодня система образования уже не формирует общество[13]. Не формирует она и человека. С изменением идеологии общества разрушилась идеология школьного воспитания и преподавания, точнее, теперь нет определенности и ясности задач ни в изучении предметов, ни в воспитании детей. Самым пагубным последствием изменения школьной политики является то, что перед школой больше не ставится задача формирования сознания и самосознания учеников, что неизбежно ведет к провалам в воспитании и ущербности и незащищенности растущей личности.

Для сравнения вспомним то, что у многих еще свежо в памяти: как происходило преподавание в начальной школе в советское время. Освоение букваря и обучение чтению строилось во многом по системе К.Д. Ушинского, когда буквы, слоги и понятия изучались на примере рассказов и историй детских писателей, как правило, нравственного содержания. Информации как таковой было немного, зато акцент делался на грамотности, на умении аккуратно писать – язык осваивался шаг за шагом, а вместе с ним и простые понятия о человеке, о любви к природе, о правильных отношениях между людьми.

Нравственное воспитание продолжалось на уроках литературы. В задачи предмета входил анализ характеров и поведения героев литературных произведений; для написания сочинений предлагались темы нравственного порядка. Весь курс литературы состоял из произведений, одобренных «цензурой»: как известно, писатели и произведения неясной морально-нравственной или идеологической окраски не рассматривались. В этом заключался оправданный воспитательный и методологический подход: понятия о жизни, о человеке, и в том числе нравственные понятия, предлагались детям в простой и определенной форме, ясной и удобоприемлемой для детского мировосприятия. Случалось, старшеклассники по поводу обсуждения нравственных проблем выражали скептическое мнение типа: «в жизни все не так, как нас учат». Но в их сознании уже была заложена относительность: с критикой или без нее нравственный идеал формировался. И формировался он школой как социальным институтом, дающим основополагающие знания о жизни, о человеке, об общественном устроении. Механизмы такого простого воздействия работали и сознательно – путем обучения, размышлений, анализа, и неосознанно – в человеке заложена тяга к совершенству, к нравственному идеалу.

Воспитание подчинялось идеологии, но нравственные понятия не могли стать социально значимыми без идеологической поддержки. Уместно вспомнить, как в цикле бесед «Пушкин и судьбы русской культуры» Валентин Непомнящий высказал интересную мысль: благодаря тому, что большевики «смели» культуру Серебряного века и не уничтожили русскую классику, советская культура «даже в худшие времена в своих лучших проявлениях была человечнейшей культурой мира». Культура как таковая сохранилась, и случилось так потому, что она продолжила нравственные традиции культуры XIX века[14].

Современные школьные программы по литературе предполагают больший акцент на объеме и разнообразии материала для чтения и изучения. Нравственный аспект анализа литературного произведения перестал быть актуальным, часы на предмет сокращены – каким же путем развивается нравственное сознание современных учеников?

У сложившейся информационной среды есть два качества, которыми никак нельзя пренебречь. Это, прежде всего, то, что для детей она является абсолютно естественной и единственно возможной, поскольку в ней они растут. И второе – даже ограничиваемая родителями, эта среда остается действенным рычагом социализации детей, осуществляемой чаще всего стихийно, минуя сознательные барьеры.

Насколько «добры» задачи социализации детей как процесса освоения и присвоения ими социально значимых качеств и статусов, можно судить по их противоположности целям и идеалам духовной жизни, путь к которым, как писал В.Н. Лосский[15] в приближенных к нашему сознанию понятиях, видится в освобождении от уз своего социального «я». Если сформулировать задачи духовной жизни иными, более простыми словами, то их суть в развитии человеком истинных личностных качеств, в поиске и исполнении своего предназначения.

Серьезное беспокойство и довольно пессимистический прогноз по поводу последствий воздействия информационных технологий высказывают исследователи-практики, работающие в области патопсихологии. «Перекосы и дисгармонии процесса социализации, затрудняющие и даже полностью блокирующие гармоничное развитие личности, возрастают с ускорением внедрения технических и социальных инноваций в повседневную жизнь миллиардов людей. "Невыносимая легкость бытия”, обеспечиваемая современными технологиями удовлетворения потребностей, актуально и потенциально чревата серьезными отрицательными последствиями для всего процесса культурно-исторического развития. Еще несколько тысяч безответственно внедренных в жизнь социума "безусловно полезных” технологий, и личностно развиваться будет не для чего. Да и некому. Или почти некому»[16]. «Социализацию, таким образом, следует рассматривать не как завершенную, безусловно гармоничную, согласную, радостную совместную деятельность субъекта и социума, но как достаточно жесткую борьбу, шрамы от которой в виде различных форм "культурной” патологии есть плата за возможность обретения нормальной идентичности и адекватной саморегуляции»[17].

Психологи на основе наблюдений и исследований предлагают вполне определенные выводы о воздействии информационной среды на сознание и поведение ребенка – а на плечи родителей возлагается бремя решений: какими они видят своих детей, какие качества интеллекта и какие социальные качества они хотят в них развивать? Насколько социализированными видят родители своих детей? Интернет и телевидение – это новая реальность, и как относиться к этой реальности, насколько глубоко в нее следует погружаться детям – решение родителей.

В связи с этим хотелось бы предложить результаты интересного исследования о влиянии СМИ на возникновение патологической озабоченности собственной внешностью в юношеском возрасте[18]. Психологи-исследователи поставили целью проследить взаимосвязь телевизионного поведения и телепредпочтений с ценностными ориентациями личности, особенностями самосознания и удовлетворенностью своей внешностью. Опрашивались девушки 17–20 лет. Выводы подтвердили предположения: установлена прямая зависимость длительного времяпрепровождения у телевизора с выбором «телесноориентированных» передач[19], а также с низким самоуважением, внутренней напряженностью, склонностью к отрицательным эмоциональным переживаниям и малой заинтересованностью в духовных ценностях. Девушки, уделявшие меньше времени просмотру телепередач и предпочитавшие «духовноориентированные» телепередачи, более удовлетворены своей внешностью, проявляют большую уверенность в себе, не имеют выраженной внутренней конфликтности.

Подводя черту, авторы исследования утверждают: «Направленность личности на духовные ценности и ориентиры служит хорошей защитой от патогенного воздействия телевизионных стереотипов»[20].